Завлабораторией газогеохимии Тихоокеанского океанологического института А.Обжиров: "Газогидраты - хорошая "покрышка" для нефтегазовых залежей"

 

- Я организовал лабораторию газогеохимии 30 лет назад, в ней сегодня работают 23 человека. Мы изучаем газовую составляющую в воде, в осадках, в воздухе с целью использования этих газов как индикаторов. Например, совместно со своими коллегами в области геофизики, гидроакустики, океанологии, батиметрии мы пытаемся более эффективно использовать газовую составляющую как индикатор для прогнозных оценок углеводородов, а также посмотреть, какие там есть разломы, какая осадочная толща, есть ли там газогидраты.

Мы много газогидратов обнаружили в Охотском море и в Татарском проливе. И предполагаем, что газогидратные образования сопряжены с нефтегазовыми залежами, так как газогидрат образуется там, где есть подток углеводородных газов. А этот его фактор интересен тем, что газогидрат - хорошая "покрышка", под которой формируется залежь углеводородов. Как мы предполагаем, и мне кажется, это близко к истине, - идет взаимосвязанный процесс газогидратного образования и нефтегазовой залежи. На суше газогидрат может образоваться только в мерзлоте. В океане или в море, например, в Охотском море - на глубине 400 м, где давление 40 атмосфер и температура на уровне 2-2,5 градусов тепла. Это зона стабильности для газогидрата, а газ поступает туда как раз с возможной углеводородной залежи или с более глубоких горизонтов.

Мы пытаемся сейчас привести все возможные методы изучения газов к геологическому прогнозу с точки зрения выявления месторождений, прогноза землетрясений, изучения глобальных процессов, связанных с парниковыми газами, и вообще загрязнения окружающей среды. Мы много работаем с нашими международными коллегами по этим направлениям из Германии, Японии, Южной Кореи, Вьетнама, Китая. Проводим совместные экспедиции. Наша лаборатория сегодня востребована. Поэтому мы пытаемся все, что мы знаем, привести к тому, чтобы была польза не только в научном направлении.

- Крупные или не крупные - газохимия тут некорректно дает. Мы видим, что есть вещество, что идет подток углеводородов. А насколько оно коммерчески эффективно для разработки - это уже надо проводить более емкие и более дорогостоящие виды исследований (поисково-оценочное бурение и прочее).

- В 2015 году во время экспедиции в Татарском проливе мы обнаружили мощный слой газогидратов на глубине 600 м, который говорит, что там очевидно есть залежь. Такие слои газогидратов свидетельствуют, что углеводороды шли из глубины. Пока к тому району никто интереса не проявляет. Но пройдет время, и им заинтересуются. Этот район находится посередине южной части Татарского пролива между Приморьем и Сахалином.

В Татарском проливе и в Охотском море мы обнаружили много таких районов, в том числе и те районы, где уже известны месторождения, там тоже есть газогидраты. Мы обнаружили два района с газогидратами на западном склоне Курильской котловины (чуть южнее залива Пильтун, где курильская котловина примыкает к Сахалину) на глубинах 200 м, 700 м и 1 тыс. м. На севере Охотского моря нашли аномалию, но там не разрешают делать бурение, так как там активные места рыболовства. На Магаданском шельфе в районе Лисянской видели небольшую аномалию. Сейчас работаем в Японском море. Хотели бы пойти в Берингово и Чукотское моря, в Арктику. Будущие планы, думаем, что будем связывать с этими районами.

Все наши экспедиции проходят с международным участием.

- Все упирается в финансирование. Сейчас мы больше питаемся от международных интересов. У иностранных коллег интерес простой - они хотят посмотреть, как мы работаем, методы позаимствовать. Секретов у нас нет, так как в научных журналах мы рассказываем о своих исследованиях. Но другое дело, что, сколько им не говоришь, у них все равно так не получается. Не знаю почему. Наверное, потому что каждый метод имеет свои тонкости. Но мы кроме денег у них также берем и приборы, которых у нас нет. Я считаю, что международное сотрудничество - это правильно.

С Германией 6 лет работали, им интересны были проявления метана в Охотском море, но с научной точки зрения. Япония и Корея - у них разные задачи: у кого изменения климата изучить и поступление углеводородов в атмосферу, у кого изучить геологические процессы. Сейчас с Китаем исследуем. Их интересует возможность добычи метана из газогидратов, они просят, чтобы мы им показали условия залегания газогидратов. У нас сейчас Охотское море как лаборатория. Вьетнамские коллеги хотят наш метод газогеохимии использовать для поиска в их акватории нефтегазовых залежей. У них бурение не всегда показывает, есть ли там вещество, а газогеохимия помогает выявить вещество.

- В Охотском море хотим проверить то, что уже знаем. И плюс новые районы изучим. На месяц пойдем где-то с 15 мая по 15 июня. Китайская сторона хочет участвовать. Потом Берингово море и Арктику планируем.

Газовую составляющую мы также используем для определения зон разломов и сейсмической активности. Мы можем говорить, что такая-то зона сейсмически активизируется и там возможны какие-то землетрясения. Мы не можем сказать, что землетрясение будет завтра. Но можем оповестить, что идет сейсмическая активизация и там может произойти землетрясение.

- Нет. Это уже просто газовая составляющая. По выходам газа мы можем сказать, что идет активизация какого-то региона. Это там, где мы работаем - в Японском и Охотском морях, в Татарском проливе, на суше, где мы берем подпочвенные газы.

- Процесс активизации сейчас идет по всей западной части Тихого океана. Все наши моря - от Чукотки и заканчивая Южно-Китайским морем - находятся в зоне активизации. И это уже подтверждается - сколько землетрясений было за последние годы в Китае, в Японии и у нас на Дальнем Востоке! Что в этом районе Тихого океана происходит - мы не можем сказать, но об этом надо знать. Где именно может произойти землетрясение - это уже геофизики должны исследовать с помощью сейсмостанций.

Мы также газ используем для изучения глобального изменения климата. Это парниковые газы - углекислый газ и метан.