Знаменитый писатель, фронтовик, Почетный гражданин Санкт-Петербурга Даниил Гранин накануне 70-летнего юбилея победы в Великой Отечественной войне вспоминает о том непростом времени. Об отношении к празднованию Победы, менявшемся на протяжении 70 лет, об исторической памяти и значении этой Победы для всего мира, о важности духовного воспитания новых поколений Даниил Гранин рассказал в интервью "Интерфаксу".
- Даниил Александрович, как вы праздновали Победу в 1945-м? Изменилось ли за 70 лет отношение к этому празднику?
- В этот день, 9 мая 1945 года, я уже был демобилизован, и месяца три или четыре работал в "Ленэнерго". Мы пошли гулять с женой на набережную. Я тогда еще ходил в кожаных штанах, в военной гимнастерке, и на меня набросился народ - качать. Качали, потом приносили с собой в узелках еду: картошку, булочки, пирожки. Тут же ели на набережной, пили за Победу.
Ко мне подошла женщина и сказала: "Слава богу, что война кончилась!". Рассказала, как ее семья жила в войну, что у нее убили и сына, и мужа. Я понимал, что мы праздновали в 1945 году не победу, а мир. Это очень важная разница: празднуем мир, кончилась война, кончились смерти, повестки, "похоронки". С годами это чувство - лишь бы не было войны - очень укоренилось. Мы думали, что главное, чего мы добились - конец войны. Победа - да, но больше не гибнут наши люди. Потом, когда начала меняться политическая обстановка в стране, понятие победы как важнейшей заслуги нашего народа оттеснили.
- В первые годы после войны празднование было не очень масштабным?
- Да, после первых трех лет перестали праздновать. Выходной в День Победы отменили, праздники на предприятиях отменили. Нам намекнули, что хватит щеголять своими орденами, медалями, планками, и вообще - "не думайте, что это вы спасли Родину, ее спас весь народ, ее спасли партия и правительство, ее спасли тыловые подвиги наших людей". И люди постепенно перестали носить ордена.
Эта победа, конечно, вызывает ряд вопросов, безответных вопросов у солдат. Тогда с теми, кто воевал, с инвалидами войны стали обращаться как с людьми, которые «слишком много о себе думают». Кроме того, стали высылать из городов тяжелых инвалидов, что было бесчеловечно. Высылали на Валаам и прочие укромные места, чтобы не портили вид. Брежнев появился как один из главных полководцев, которому мы обязаны, а мы понимали, что это не так. Было много ошибок, много сложностей…
- Но ведь потом отношение к Победе и празднованию стало меняться?
- Конечно. Стало ясно, что страна совершила даже не подвиг, а чудо. Это чудо, которое совершилось в самых тяжелейших условиях, когда уже казалось - вот, все погибло. Можно ли понять, как случилось, что, обреченные потерпеть поражение, мы, тем не менее, победили? Ведь была отдана вся Украина, вся Белоруссия, большая часть России, люди погибали безо всякого утешения, надежды, что их смерть не напрасна. И все-таки страна выстояла. Почему? Когда-то Пушкин ответил на этот вопрос так: "Гроза двенадцатого года настала - кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский Бог?" Пушкин остановился на последнем. То, что Пушкин называл остервенением народа – это я испытал.
Мы избавили от фашизма Европу, да и весь мир, на 70 лет. Фашизм сегодня приравнивается к преступлению. Это наша заслуга.
Нельзя сбрасывать со счетов то, что союзники нам помогали и что мы вместе воевали, вместе гибли. Нельзя мериться - у нас столько погибло, там столько погибло. Война кончилась. Нам помнится встреча на Эльбе, мы так были рады этому единству.
- В последние годы, особенно на фоне обострения внешнеполитических отношений России, заметны попытки исказить суть событий Второй Мировой войны и роли советского народа в победе. Как нам сохранить правду о тех событиях, и чем может быть опасно такое манипулирование памятью?
- Честно говоря, мне обидно, что спустя столько времени приходится доказывать, что наши 30 миллионов людей погибли не зря, что у нас отбирают эту славу и заслугу по разгрому фашизма. Почему я должен что-то доказывать? Я прошел всю войну. Как не стыдно? Мы разгромили фашизм. Это наша общая заслуга, и в первую очередь - России. Именно России. Но ходить и говорить, какие мы хорошие и как нам обязан мир - это не пристало победителю.
Недавно на нас были нападки, что Ленинград должен был сдаться (в годы блокады - ИФ), якобы было меньше потерь. Но Гитлеру в первую очередь было важно захватить Ленинград, он считал, что, потеряв этот город, Россия сразу же капитулирует. Поэтому на Ленинград было обращено особое внимание. Но вот почему Гитлер так и не вошел в город? Точного ответа на этот вопрос нет.
Если бы город сдался, население было бы уничтожено или выслано. Это известно всем по документам.
Такие вопросы возникают из-за отсутствия настоящей хорошей истории блокады.
Я думаю, культура исторической памяти должна быть во всем. Сейчас уже очень мало осталось людей - участников войны, ветеранов. Говорить о том, что они должны встречаться с молодежью, рассказывать - это время уже кончилось. Нам не хватает хорошо написанной, популярной истории Великой Отечественной войны. Нам не хватает истории не только Великой Отечественной, но и Второй Мировой войны.
- Несмотря ни на что, в Ленинграде культура памяти есть. У нас есть Пискаревка, дневники Тани Савичевой, Музей блокады…
- У нас особенная история города-мученика, города, который выстоял, единственный в истории Второй Мировой войны выстоял и не капитулировал. Это, конечно, гордость России и ленинградцев. И очень хорошо, что мы эту гордость не растеряли и поддерживаем.
Если бы за нами был не Ленинград, а какой-нибудь другой город, новостройка или просто региональный центр, вряд ли мы могли бы его отстоять. Но на нас действовало, что Ленинград - это великий город, вершивший историю России, город, где жили и творили люди, составляющие гордость России и всего мира. Это действовало мощно на наш боевой дух. Это воевало вместе с нами.
- Вы ушли ополченцем на Ленинградский фронт в первые годы войны. Когда вы посещаете места своих боев под Ленинградом, что вы чувствуете?
- Для меня это очень волнующие вещи. Мы гуляли там с однополчанами несколько раз. Даже сейчас, когда я бываю в Пушкине, все так живо всплывает в памяти. Это так важно, потому что тогда было, казалось, совершенно безнадежное положение. А не случилось капитуляции, не получилось, что мы сдались. Чем это объяснить? Поскольку нас воспитывали атеистами, мы избегаем слова "чудо", а это чудо. И надо принять: это – чудо!
- Если бы от вас зависела система образования в стране, что бы вы изменили в воспитании школьников и молодых людей?
- Я за то, чтобы школа воспитывала, давала человеку понимание его значимости в жизни, самостояние, его назначение, что он не просто появился, не случайно, а он что-то может и должен сделать. А школа думает только о знаниях. Она не говорит - слушай, так поступать нельзя, нельзя врать, нельзя воровать, нельзя обижать маленьких, обижать родителей. Она этого не говорит, а без этого нет человека. Потому что человек - это любовь к другим и сострадание. Этому никто не учит. Вот это должна школа воспитывать.
- Есть ли тема, на которую вам хотелось бы написать книгу, но пока не получилось?
- Есть, но я об этом не скажу.
- Каким бы вы хотели видеть Петербург через 100 лет?
- Я хотел бы, чтобы он остался Петербургом, чтобы сохранился его исторический центр, чтобы его окружали не унылые коробки, а достойная архитектура, достойные благоустройство и главное – в нем жили достойные люди.
