В начале февраля завершились буровые операции на станции "Восток" в сезонный период 58-й Российской антарктической экспедиции. После двухмесячных работ в Антарктиде в Петербург возвратились полярники "Востока", добытый ими ледяной керн прибудет в северную столицу в мае на борту научно-экспедиционного судна "Академик Федоров". О ходе работ в прошедшем сезоне, предстоящих исследованиях и буднях полярников рассказал в интервью информационному агентству "Интерфакс Северо-Запад" научный сотрудник Лаборатории изменений климата и окружающей среды Арктического и Антарктического научно-исследовательского института Росгидромета Алексей Екайкин.
- Алексей Анатольевич, расскажите, пожалуйста, о ходе работ на станции "Восток" в прошедшем сезоне. Можно ли его считать настолько же успешным, насколько был прошлый?
- Этот сезон был рекордным по количеству добытого керна – мы набурили 122 метра. Это больше, чем было за многие предыдущие годы. Но не все это представляет собой замерзшую озерную воду, не весь керн мы вывезем сюда, в Петербург.
Вода после проникновения в прошлом году поднялась приблизительно на 400 метров от поверхности озера и замерзла. Эту-то воду мы и разбуривали. Естественно, снаряд не может идти строго по тому же направлению, он неизбежно отклоняется от старого ствола. Постепенно мы ушли от этой замерзшей воды и вошли в «нормальный», атмосферный лед.
А замерзшей озерной воды мы в этом сезоне набурили 35 метров. Это тоже очень неплохой результат.
- Часть этого керна приедет сюда?
- В основном все остается там, на станции, а сюда мы привозим только те пробы, которые нужны для исследований нам и нашим коллегам, в том числе и микробиологам. Перед сезоном составляется план отбора образцов на основании заявок, которые нам присылают исследователи. В этом году пробы получим мы и наши партнеры по проекту комплексных исследований подледникового озера Восток.
Все другие исследователи, которые хотят получить образцы из Антарктиды, но не являются участниками этого проекта, должны пройти особую процедуру экспертной оценки.
- Достаточно ли будет того объема замерзшей воды для исследований, который прибудет в Петербурге в мае? Ведь в прошлом году образцов было не очень много.
- В прошлом году был только образец воды, которая намерзла на буровой снаряд снизу – конечно, этого было крайне мало. К тому же она была перемешана с керосином. В этом году мы достали 35 метров замерзшей воды – там полно материала. Образцов будет более чем достаточно, хватит на любые исследования. Это вода из разных глубин, выше могут быть следы керосина, а ниже его уже гораздо меньше, поскольку вода с керосином не смешивается.
- Какие сложности в этом сезоне были связаны с бурением?
- В этом сезоне у нас практически не было серьезных сложностей. Бурение было очень успешным. Когда дошли до глубины 3 тысяч 520 метров, то начали очень волноваться, особенно Николай Васильев (заведующий кафедрой "Бурения скважин" Санкт-Петербургского государственного Горного университета, руководитель буровых работ на станции "Восток" – ИФ). Потому что когда бурили на этой глубине в первый раз, а это было еще в 90-е годы, именно на этой отметке проходка резко уменьшилась - начался крупнокристаллический лед, да и ледник там довольно-таки теплый. Тогда проходка практически снизилась до нуля. Но с тех пор прошло довольно много времени, Васильев многое изменил в конструкции снаряда. И в этом году, когда дошли до этой отметки, вообще ничего не изменилось. Как бурение шло, так и продолжалось.
Средняя рейсовая проходка у нас была 2,2 метра за рейс. Мы проходили около 10 метров в сутки в среднем. Это очень много, такого на этих глубинах у нас никогда не было.
- Бурение скважины в сезон продолжается ежедневно?
- Сезон длился с 9 декабря по 5 февраля, это 58 дней. Само бурение началось не сразу. Примерно недели три у нас ушло на подготовительные работы: геофизические исследования скважины, исследования заливочной жидкости, измерение плотности – и целый ряд других работ, которые необходимы для начала бурения. Надо узнать, в каком состоянии находится скважина, надо ли туда добавить фреона, на какие глубины и так далее.
И только потом началось бурение. И когда оно начинается, оно идет в круглосуточном режиме. На станции 11 буровиков, они работают в три смены.
Потом был небольшой перерыв, связанный с тем, что надо было заменить буровой кабель. В предыдущем сезоне в кабеле оборвалось несколько жил, а бурить в таком состоянии уже нельзя. Поврежденный кусок – метров 500 - был отрезан, естественно, кабель стал короче. Когда скважина достигла 3500 метров, нам пришлось этот кабель заменить. Как раз к этому времени к нам пришел поход со станции "Прогресс", который привез новую катушку кабеля длиной 4 километра. Поменяли его мы тоже в рекордно короткие сроки. За неделю примерно, навалившись все толпой.
- Как проходит обычный день полярника на станции "Восток"?
- На самом деле, он проходит у всех по-разному. Потому что там есть разные люди: буровики, научные работники, гляциологи, повара и врачи. У врачей, к счастью, дел было мало, потому что если у них дел много, то значит, что-то очень плохо у нас складывается. Ни у кого никаких проблем со здоровьем не было. Особый режим у механиков, потому что они работают посуточно: сутки работают, сутки отдыхают.
Буровики тоже работают посменно, по 8 часов. В течение всей смены они должны находиться на буровой неотрывно, следить за процессом, собирать и разбирать снаряд. У нас, гляциологов, режим другой. Гляциологов всего двое. Наша работа связана со всем тем, что происходит с керном после его извлечения на поверхность. Мы инвентаризируем и измеряем керн, отбираем образцы. Наш рабочий день начинается в 8 утра – в это время дают завтрак. Обед в 13.00 часов, в 19.00 – ужин, но и после ужина мы обычно работаем, до 22-23 часов, так что свободного времени практически нет.
- Чем кормят в Антарктиде?
- Многое от повара зависит, конечно, в первую очередь. Безусловно, есть какие-то стандартные вещи... Горячая сытная еда – это все, что нам нужно. Как правило, завтрак – это каша, обед – обязательно и суп, и второе с мясом.
- Это всегда замороженные продукты, которые в Антарктиде уже размораживаются? Или есть специальная технология, позволяющая довезти туда и хранить что-то в свежем виде?
- Какие-то продукты вообще холода не переносят, типа овощей и фруктов, поэтому их там особо и нет. Самолетами привозят теплые овощи, я имею в виду не замороженные, из них делают салаты, но они довольно быстро кончаются. Консервы, понятное дело, хранятся сколько угодно. А все мясо туда везут в замороженном виде, перед приготовлением размораживают. Мясо, конечно, никто нам парное не привезет. Это абсолютно нереально.
- Чем на станции занимаются в свободное время?
- Сейчас у всех есть компьютеры, люди фильмы смотрят. Интернет появился в этом году впервые. Конечно, не очень быстрый, но на общение с домом хватает.
- Какие основные задачи перед вами ставят в следующем сезоне?
- Задачи – продолжение бурения насколько это возможно. Осталось где-то 200 с лишним метров до озера. Не знаю, удастся ли это сделать за один сезон, шанс есть, но не стопроцентный. Так что мы будем бурить до максимально возможной глубины.
В научном плане надо до этого времени полностью подготовиться к проникновению в озеро. Я думаю, что это будет не в следующий сезон.
- В ПИЯФ, где проходили микробиологические исследования первых проб из озера, сообщили, что обнаружили бактерию, ранее не известную на Земле.
- Да, но если говорить корректно, то Сергей Булат, возглавляющий эти исследования, обнаружил не бактерию, а некоторую последовательность ДНК, которая может принадлежать некой бактерии. Он сравнил эту последовательность с базой данных и не нашел там соответствий. Самая близкая ДНК имела схожесть 86%, а это очень мало. Как говорит Булат, эта новая неизвестная бактерия не подходит ни под одно подцарство бактерий. Но это все необходимо подтверждать на новых образцах, которые приедут в этом году, потому что и материала будет больше, и образцы будут чище.
Если действительно в озере что-то живет, то нет ничего удивительного в том, что эта жизнь сильно, радикально отличается от всех известных нам форм жизни. В озере совершенно особые условия, мы давно говорим об этом: там огромное количество кислорода, и мы не знаем таких микроорганизмов, которые были бы к этому приспособлены. Если бактерия там какая-то и живет, то она в любом случае должна сильно отличаться от всех остальных.
- Есть ли уверенность в том, что бактерии из озера абсолютно безвредны для людей?
- Естественно, люди об этом беспокоятся. Не знаю, может ли кто-то на эти опасения ответить определенно. Но, исходя из базовых законов экологии, можно предположить следующее. У каждого вида есть свой ареал обитания, оптимальный для него. В других условиях жизнь этого вида будет либо очень сильно затруднена, либо вообще невозможна. Быстро приспособиться к новым условиям вид не может, должно пройти много времени, несколько поколений.
Бактерии, которая, возможно, живут в озере, приспособлены к совершенно особым условиям - огромное количество кислорода, полное отсутствие света. Так вот если эту бактерию вытащить наружу, она просто погибнет. С очень большой долей вероятности она не выживет. То же самое будет происходить с нашими бактериями, если их взять и поместить в озеро – они просто сгорят в кислороде. Нет таких механизмов адаптации, чтобы организм в считанные минуты приспособился к абсолютно новой среде.
